Как это так получается, что случайно – не случайно?
Разгребал завалы старых бумаг и наткнулся на стих, который наваял жутко давно – тогда я ещё впервые познакомился с Веничкой Ерофеевым. Сколько тому уже? Лет десять? Меньше, наверно. Лет восемь. Или девять. Давно, в общем.
И как же это так? Ведь 24-е октября как раз Веничкин День рожденья. Чёрт побери, не иначе – мистика!
Короче говоря, назывался стих "Вокзальной балладой" и предполагался вообще-то песней. Где-то на отдельном листочке я даже, помню, аккорды записывал сочинённые, но этот листочек почему-то оказался не вместе со стихом. И честно говоря, перечитав сие творение ныне, я даже не вполне понимаю, какого размера стихейного придерживался. Да и придерживался ли? Веничкино творчество ведь мягким императивом побуждает к выхождению за пределы любого ритма и размера.
Так ли, нет ли, а прикрепляю всё-таки стих. Стих, собака, длинный – не всякая птица, как говорится. Итак, "Вокзальная баллада", отголосок Ерофеевского творчества, когда-то во мне аукнувшегося (да и по сей день аукающегося временами).
"Дайте мне билет в один конец.
Я еду с единственной целью – в дороге понять, из какого я теста.
И прочь от немногих, которых люблю,
Из города прочь, который люблю,
Я видел, как пару часов назад Бог оставил это место:
Он закутал в фольгу варёную курицу,
Прыгнул в плацкартный – и «a presto!»
Бросил дрогнувшим и уплывающим улицам.
По пути на вокзал мне встретился Дон Кихот,
Он чинил свой старенький мотоцикл странной фирмы «Росинант».
Дон Кихот рассказал, что Санчо осел
И в Калуге устроился в финотдел,
А на дали он плюнул, походную сумку надёжно загнав под сервант.
И пока сам Кихот гонялся за дымкой, пытаясь найти свой удел,
Дульсинею умчал на блестящем мустанге с иголочки ряженый франт.
А на привокзальной площади жгли костры,
Но чем ярче бесился огонь, тем сильнее сгущался на площади мрак.
Повязяв на платформе «Электроугли», –
Джордано к кострищу теперь волокли,
А он всё твердил: «Стойте, братцы! За что?», каждый раз получая тумак.
И всё вдруг поняв, он шепнул палачу, который уж с факелом был:
«Мы будем пылать, чтоб наш свет выдал тень, чтобы виден стал весь ваш бардак»
В буфете вокзала, раскиснув, посиживал Блок –
Он тревожно смотрел то туда, то сюда: незнакомку всё, видно, искал.
Я присел рядом с ним, и он рассказал,
Что вообще-то шёл на Ленинградский вокзал,
Но какой-то дурак путь не тот указал, и вот он забился сюда.
Я сказал Блоку, дескать, айда со мной, но тот головой покачал
И ответил: пешком к Ленинградскому двинет – может, встретит её где-то там?
В вагоне напротив меня уселся мужик –
Он представился Веничкой, вынул бутыль и сказал, мол, давай на троих.
Я заметил, что мы с ним вдвоём тут сидим,
А он рассмеялся беззвучно, как мим,
И ответил, что третьей нам будет судьба, и не надо нам в третьи других.
И вот он себе наполнил стакан, передал мне бутыль — и мы чокнулись с ним,
А поезд качнулся и тронулся в путь, стык путейный творя, как стих"